Велесовы чтения
часть II

Обратимся к первоисточникам. Посольку Изенбек вообще не оставил нам никакой информации о своей собственности, то оперировать мы можем лишь теми данными, которые донес до нас Миролюбов.
А Миролюбов сообщает нам следующее (Взято из "экспертизы Велесовой книги"):

Итак, дощечки деревянные, размеры их 38 на 22 сантиметра. Как указано в примечании, формат почти соответствует размерам современного ноутбука. Толщина каждой дощечки примерно полсантиметра, то есть 5 мм. Получается, что стопка этих деревянных листов была размером примерно с коробку для обуви. Дощечки были связаны между собой кожанными ремешками, продетыми в отверстия в деревянных "листах".

Судя по всему дощечек было 38 попугаев штук. Но это не точно.
Первое упоминание "Велесовой книге" мы встречаем в статье Миролюбова от 1941 года. Текст этой статьи приведен в "Экспертизе" полностью, его можно прочитать на странице 250.
И в этой самой первой статье Миролюбов приводит описание "дощек", обращает внимание на начертания букв и даже предпринимает попытку перевести часть текста. Но вот о количестве не говорит ничего. Это было бы неважно, если бы Миролюбов видел бы эти "дощки", скажем, всего один раз.

Но мы ведь из всей истории обнаружения "Велесовой книги" знаем, что уже с 1925 года он занимался её тщательным изучением. Однако уже здесь обнаруживается кое-что непонятное. Авторы "Экспертизы", после того, как привели текст этой статьи от 1941 года пишут буквально следующее:

Господа гусары, молчать! Я понимаю ваше возмущение, однако же может быть в "Экспертизе" есть какое-то объяснение этому?

Однако в длинной и подробной истории обретения "Велесовой книги" я не нашел ни слова обьяснения тому факту, что Миролюбов с 1925 тщательно изучает "Дощки Изенбека", а в 1941 (то спустя 15-16 лет!) пишет, что ему ничего не удалось узнать о происхождении дощечек и что любитель старины нашел их среди хлама на какой-то распродаже!
Авторы "Экспертизы" акцентируют внимания на начертаниях букв, еще на какой-то херне, но как понимать ЭТО, сказанное (по их же утверждению) в 1941 году самим Миролюбовым - ни слова

А где бравый офицер артиллерист и разграбленная усадьба? Где собранные и тщательно оберегаемые Изенбеком "дощки"?

Кроме того, в этой статье приводится пример перевода двух отрывков из этой "старинной рукописи" и указано, что автору этих строк только лишь предстоит работа по восстановлению текста. Однако это снова никак не вяжется с изложенной подробнейшей историей обнаружения и изучения "Дощек Изенбека".

А между тем, известно, что Миролюбов сильно страдал, пока пятнадцать лет работал с этими "дощками". Описание мучений Миролюбова изложены там же - в первом томе "Экспертизы".

С вашего позволения, я процитирую:

"Я смутно предчувствовал, что я их как-то лишусь, больше не увижу, что тексты могут потеряться, а это будет урон для истории...
Он (Изенбек) очень подозрительно относился ко всяким поползновениям насчет "дощек"... Я должен был сидеть у него в ателье... и там он меня запирал на ключ, и раз я у него просидел в таком заключении двое суток!..
Я сам, разбирая эти тексты, еле понимаю кое-что в них
Труд этот адский! Надо было не ошибиться, надо было правильно прочесть, правильно записать... Одна дощечка брала у меня месяц! Да и после я еще сверял текст, что брало много дней..."

В своем письме протоиерею Стефану (в миру - пособнику нацистов Ляшевскому) от 1958 года Миролюбов писал, что допускал ошибки "от усталости, от недосмотра, от автоматизма понимания".